29 ноя, 2013
Apr. 8th, 2017 10:15 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
luntegНа сайте школы сегодня вывесили официальный некролог, а здесь будет неофициальный.
Понятное дело, что школьнички потешались вовсю, когда она входила в класс: в восемьдесят третьем-то году и кислотно-зеленая мохнатая мохеровая кофта, синяя юбка типа "мешок", туфли "подростковые школьные" какашечно-коричневого цвета -- это ли не позор? а еще истории учит. И какой истории: ни шагу в сторону от курса партии. Только то, что положено, зато -- от и до и крепко-накрепко. Партийная до усрачки, за год добралась до секретаря парткома. Не человек, робот. Ничего живого. Механизм. Сережки из ушей... нет, не вынимала, но грозилась. И глаза смывать обещала, а у самой-то подведены и сверху, и снизу, жирно-прежирно, как в колхозе.
К нашему десятому она стала директором школы. Была без радости любовь, разлука будет без печали -- человек-партийный-робот осталась в прошлом, и многие выдохнули. Ускакали поступать -- в меру своих способностей и родительских кошельков: предлагать деньги школе за аттестат или характеристику при ней стало бесполезно: не брала.
Потом были всякие перестройки и перестрелки, мы женились, разводились, рожали детей, дети росли и дорастали до школы: удивительное дело, но довольно много наших детей оказались в той же школе, которую, ругаясь на весь свет и несгибаемую партийную директрису в частности, закончили сами: парадокс? Отнюдь. Под ее стальным крылышком сформировался и закрепился потрясающий педагогический коллектив: нет, ни одной звезды, зато все -- практики, крепкие педагоги. Она часто приглашала на работу показавшихся ей перспективными студентов, заканчивающих педвуз: выбор всегда был правильным. В ее школе, как бы ни относились к ней ее коллеги (о, эта куча местоимений, но без них никак) не было новаций: это была и оставалась обычная средняя советская школа. Сегодня этот консерватизм дорогого стоит.
На этом месте родители детишек из гимназий обычно обнимаются и плачут. Сначала -- от лицемерного сочувствия к нам, убогим, неспособным обучать детей в супер-пупер-элитном учебном заведении. Потом -- от жалости к себе и к своим детям: атмосфера прекрасная, ага, да репетиторы нынче дороги. А крепкий консервативный хозяйственник, каким была наша директриса, всегда даст фору либеральному пиздюку. Только понимают это, как правило, поздновато.
Наши дети не знают, что такое расслоение коллектива из-за разного достатка в семьях. Не знают, что можно конфликтовать из-за разных национальностей. Знают, что если учиться -- то можно научиться, а если бить баклуши -- то никто за это гнобить не будет, но и результат получится соответствующий. Немало, да? А без всех этих "мы ездили туда, мы ездили сюда..." вполне можно обойтись: не от жадности, не от бедности, а потому, что некогда: учиться надо. На вопрос, что вы делаете в школе, наши дети дают стандартно скучный ответ: мы учимся. И вот этим "мы учимся" в море-окияне новаций мы обязаны ей, партийно-несгибаемой директрисе.
28 ноября она умерла, внезапно и до обидного нелепо: упала на улице, расшиблась, неудачная операция... все случилось в три дня. Удержится ли без нее школа -- не знаю, нет, наверное. Тут надо сказать спасибо ей -- но у меня пока то, что случилось, не укладывается в голове никак. Просто не представить, как это -- без нее.
Да, на избирательном участке, который устраивают в нашей школе в дни выборов, результаты не были подтасованы ни разу. Председателем комиссии была она.
Она вообще все всегда делала честно.
Понятное дело, что школьнички потешались вовсю, когда она входила в класс: в восемьдесят третьем-то году и кислотно-зеленая мохнатая мохеровая кофта, синяя юбка типа "мешок", туфли "подростковые школьные" какашечно-коричневого цвета -- это ли не позор? а еще истории учит. И какой истории: ни шагу в сторону от курса партии. Только то, что положено, зато -- от и до и крепко-накрепко. Партийная до усрачки, за год добралась до секретаря парткома. Не человек, робот. Ничего живого. Механизм. Сережки из ушей... нет, не вынимала, но грозилась. И глаза смывать обещала, а у самой-то подведены и сверху, и снизу, жирно-прежирно, как в колхозе.
К нашему десятому она стала директором школы. Была без радости любовь, разлука будет без печали -- человек-партийный-робот осталась в прошлом, и многие выдохнули. Ускакали поступать -- в меру своих способностей и родительских кошельков: предлагать деньги школе за аттестат или характеристику при ней стало бесполезно: не брала.
Потом были всякие перестройки и перестрелки, мы женились, разводились, рожали детей, дети росли и дорастали до школы: удивительное дело, но довольно много наших детей оказались в той же школе, которую, ругаясь на весь свет и несгибаемую партийную директрису в частности, закончили сами: парадокс? Отнюдь. Под ее стальным крылышком сформировался и закрепился потрясающий педагогический коллектив: нет, ни одной звезды, зато все -- практики, крепкие педагоги. Она часто приглашала на работу показавшихся ей перспективными студентов, заканчивающих педвуз: выбор всегда был правильным. В ее школе, как бы ни относились к ней ее коллеги (о, эта куча местоимений, но без них никак) не было новаций: это была и оставалась обычная средняя советская школа. Сегодня этот консерватизм дорогого стоит.
На этом месте родители детишек из гимназий обычно обнимаются и плачут. Сначала -- от лицемерного сочувствия к нам, убогим, неспособным обучать детей в супер-пупер-элитном учебном заведении. Потом -- от жалости к себе и к своим детям: атмосфера прекрасная, ага, да репетиторы нынче дороги. А крепкий консервативный хозяйственник, каким была наша директриса, всегда даст фору либеральному пиздюку. Только понимают это, как правило, поздновато.
Наши дети не знают, что такое расслоение коллектива из-за разного достатка в семьях. Не знают, что можно конфликтовать из-за разных национальностей. Знают, что если учиться -- то можно научиться, а если бить баклуши -- то никто за это гнобить не будет, но и результат получится соответствующий. Немало, да? А без всех этих "мы ездили туда, мы ездили сюда..." вполне можно обойтись: не от жадности, не от бедности, а потому, что некогда: учиться надо. На вопрос, что вы делаете в школе, наши дети дают стандартно скучный ответ: мы учимся. И вот этим "мы учимся" в море-окияне новаций мы обязаны ей, партийно-несгибаемой директрисе.
28 ноября она умерла, внезапно и до обидного нелепо: упала на улице, расшиблась, неудачная операция... все случилось в три дня. Удержится ли без нее школа -- не знаю, нет, наверное. Тут надо сказать спасибо ей -- но у меня пока то, что случилось, не укладывается в голове никак. Просто не представить, как это -- без нее.
Да, на избирательном участке, который устраивают в нашей школе в дни выборов, результаты не были подтасованы ни разу. Председателем комиссии была она.
Она вообще все всегда делала честно.
