lunteg: голова четыре уха (Default)
Зимой занятий было немного: сидя у окна, отмечать в тетрадке крестиками особой формы количество машин, проехавших слева направо, справа налево или вовсе задом наперед, бывали и такие. Кормить голубей, высыпая через приоткрытую створку окна аккуратно нарезанные кубики черствого хлеба на козырек подъезда. Просматривать три утренние и одну вечернюю газеты, а также журналы "Коммунист" и "Огонек". И вроде все.

К апрелю дед слегка оживлялся и, сопровождаемый сыном, торжественно шествовал по весенней Плющихе в книжный магазин, тщательно обходя ручейки и лужи. Там, поприветствовав продавщиц (несмотря на редкие визиты, они помнили этого покупателя, и даже справлялись о его здоровье у других членов семьи, забегавших в книжный семь раз на неделе), дед покупал две тетрадки школьных контурных карт -- одну для восьмого класса, про СССР, и одну для девятого, про мир.

В контурных картах он каждый день цветными карандашами отмечал ход посевной кампании: отдельно для пшеницы и ржи, отдельно для всего остального -- гречихи, кукурузы, проса. И во всем мире тоже, хотя новости из-за рубежа доходили скупо и были печальными: выручали только страны социализма, а весь империалистический мир стабильно умирал от голода.
lunteg: голова четыре уха (Default)
На сайте школы сегодня вывесили официальный некролог, а здесь будет неофициальный.

Понятное дело, что школьнички потешались вовсю, когда она входила в класс: в восемьдесят третьем-то году и кислотно-зеленая мохнатая мохеровая кофта, синяя юбка типа "мешок", туфли "подростковые школьные" какашечно-коричневого цвета -- это ли не позор? а еще истории учит. И какой истории: ни шагу в сторону от курса партии. Только то, что положено, зато -- от и до и крепко-накрепко. Партийная до усрачки, за год добралась до секретаря парткома. Не человек, робот. Ничего живого. Механизм. Сережки из ушей... нет, не вынимала, но грозилась. И глаза смывать обещала, а у самой-то подведены и сверху, и снизу, жирно-прежирно, как в колхозе.

К нашему десятому она стала директором школы. Была без радости любовь, разлука будет без печали -- человек-партийный-робот осталась в прошлом, и многие выдохнули. Ускакали поступать -- в меру своих способностей и родительских кошельков: предлагать деньги школе за аттестат или характеристику при ней стало бесполезно: не брала.

Потом были всякие перестройки и перестрелки, мы женились, разводились, рожали детей, дети росли и дорастали до школы: удивительное дело, но довольно много наших детей оказались в той же школе, которую, ругаясь на весь свет и несгибаемую партийную директрису в частности, закончили сами: парадокс? Отнюдь. Под ее стальным крылышком сформировался и закрепился потрясающий педагогический коллектив: нет, ни одной звезды, зато все -- практики, крепкие педагоги. Она часто приглашала на работу показавшихся ей перспективными студентов, заканчивающих педвуз: выбор всегда был правильным. В ее школе, как бы ни относились к ней ее коллеги (о, эта куча местоимений, но без них никак) не было новаций: это была и оставалась обычная средняя советская школа. Сегодня этот консерватизм дорогого стоит.

На этом месте родители детишек из гимназий обычно обнимаются и плачут. Сначала -- от лицемерного сочувствия к нам, убогим, неспособным обучать детей в супер-пупер-элитном учебном заведении. Потом -- от жалости к себе и к своим детям: атмосфера прекрасная, ага, да репетиторы нынче дороги. А крепкий консервативный хозяйственник, каким была наша директриса, всегда даст фору либеральному пиздюку. Только понимают это, как правило, поздновато.

Наши дети не знают, что такое расслоение коллектива из-за разного достатка в семьях. Не знают, что можно конфликтовать из-за разных национальностей. Знают, что если учиться -- то можно научиться, а если бить баклуши -- то никто за это гнобить не будет, но и результат получится соответствующий. Немало, да? А без всех этих "мы ездили туда, мы ездили сюда..." вполне можно обойтись: не от жадности, не от бедности, а потому, что некогда: учиться надо. На вопрос, что вы делаете в школе, наши дети дают стандартно скучный ответ: мы учимся. И вот этим "мы учимся" в море-окияне новаций мы обязаны ей, партийно-несгибаемой директрисе.

28 ноября она умерла, внезапно и до обидного нелепо: упала на улице, расшиблась, неудачная операция... все случилось в три дня. Удержится ли без нее школа -- не знаю, нет, наверное. Тут надо сказать спасибо ей -- но у меня пока то, что случилось, не укладывается в голове никак. Просто не представить, как это -- без нее.

Да, на избирательном участке, который устраивают в нашей школе в дни выборов, результаты не были подтасованы ни разу. Председателем комиссии была она.

Она вообще все всегда делала честно.
lunteg: голова четыре уха (Default)
Если пройти от нашего дома вверх по переулку до места, где сходятся три дороги, то вы окажетесь на "родительском углу". С самого начала, с 47-го года там отбывают повинность родители, ожидающие своих чад из дальних и не очень, но затянувшихся странствий. Ждут после школы, после кружков, после курсов, после институтов, пьянок, блядок... Весной, летом, осенью, зимой -- каждый вечер на родительском углу маячит кто-нибудь из моих соседей по дому. Все через это прошли, кто встречал, кого встречали, а теперь те, кого встречали -- с радостью или с упреками -- ждут уже своих детей.

В этот раз на углу маялся немолодой, лет пятидесяти, мужик из четвертого подъезда, с таким отчаянным выражением лица, что я даже притормозила, несмотря на тяжелые сумки. Ну, думаю, сейчас его дочке-то прилетит по первой категории -- но никаких дочек в округе не наблюдалось, только с горки тихонько брел сгорбившийся старичок: мужик внезапно встрепенулся и рванул навстречу старику с криком: "Папа! Ты где был? Ты где, я спрашиваю, был? Ты во сколько должен быть дома? А ты? Не стыдно? Я волнуюсь, я места не нахожу..." -- дед слабо оправдывался -- и мне показалось, что сейчас он схватит этого старика за ухо или за шкирку, как, бывало, хватали его самого, и поволочет домой...

А дома попросит показать дневник.
lunteg: голова четыре уха (Default)
Как во всяком анклавчика, географическом или людском, у нас есть все для удовлетворения потребности в разнообразии видов -- свой великовозрастный дурачок-коля, свои добрая баба-катя и скандальная баба-сима, пара трепетных аки лани старушек "из интеллигентных" и разухабистая дринч-команда у легендарной стекляшки или трех ступенек. То есть какое есть -- были, были лет так много назад, были и исчезли вместе с лавочками у подъездов, доминошниками во дворах, парусами сохнущих простыней, соседом, полеживающим под уже вросшим в землю "Запорожцем", а то и "Победой", одуванчиками и тополиным пухом... Нет, пух, конечно, остался.

Осталась и Мальвина. Кто и когда наделил ее этим банальнейшим и нелогичным прозвищем -- неизвестно. Женщина, точнее, девушка без возраста со свалявшимися напергидроленными локонами появилась на П. лет десять назад. Тогда она выглядела вполне презентабельно: тщательный, хотя и немного ярковатый, макияж, худощавая фигурка в недешевом прикиде. Картину слегка портили шубка из искусственного меха посреди июльского зноя и мятая ярко-розовая лента, перехватывавшая светлую шевелюру. И немигающий взгляд огромных серых глазищ с крошечными зрачками --

Кутаясь в шубку, Мальвина то подчеркнуто независимо стояла у продуктового, то выплывала из подъезда не самого простецкого дома, невольно заставляя задуматься, а кто и зачем ее туда пустил, то, нахохлившись, сидела на лавочке во дворе поликлиники -- как раз там, где мамки, выгуливающие потомство, выдергивали у своих чад из рук выкопанные в песочнице инсулиновые карандашики.

Мальвина была игловая и была местная. За чей счет она жила, читай кололась, было понятно, но не слишком интересно. Зимой она пропадала, будто впадала в спячку, и снова появлялась на улице в конце мая, среди седых одуванчиков и тополиного пуха, все с тем же колючим неподвижным взглядом, упиравшимся в каждого встречного и не видящим его. Мы радовались ей, как радуются приметам весны...

В последние годы она, конечно, заметно сдала. Исчезла нарядная розовая лента, локоны повисли несвежими сосульками. Элегантные туфли сменились сперва простецкими кроссовками, а намедни девушка дефилировала по П. в спортивных сандалиях поверх мужских носков -- конечно, не слишком корректный способ оценить степень падения, но знали бы вы, какой модницей и аккуратисткой она была в начале своей героиновой карьеры.

Сегодня она шла мне навстречу, как всегда глядя в упор и не замечая, и я увидела, что вся правая половина лица у нее покрыта мелкими коричневатыми синяками, вот как у яблок бывают битые бока. И еще она никогда не оглядывается.
lunteg: голова четыре уха (Default)
Три тополя на Плющихе:

Раз -- сто лет подряд было так:
3_topolya_7

Два -- сентябрь 2010:
3_topolya_9

И сегодня -- три:


В 2010-м лежали под самосвалами, остановили снос, на который, как выяснилось, не было разрешения. Обломок дома торчал почти три года. Управа добивалась сноса в интересах застройщика и по санитарным показаниям -- добилась?

Еще картинок про этот дом, Доронину и бульдозер )

И движущихся под музыку картинок:


Подробнее про дом 6 по 6-му Ростовскому переулку было тут. Следующий под ударом -- к бабке не ходи -- "голландский", расселенный инвестором, 6-й Ростовский, 4а.
lunteg: голова четыре уха (ПВХ)
подвиг твой -- до первого дождя

Дня три-четыре назад волоклись мы с рыбой, рыбиной матерью и рыбиной коляской по непривычному для нас маршруту -- от Парка Культуры до дому. Волоклись себе и волоклись, привычно поглядывая под ноги, бо рельеф местности у нас нынче, собянинскими молитвами, сильно, прямо-таки до безобразия, пересеченный.

И вдруг внезапно, на пятом поребрике, сразу после третьего вида плитки и перед седьмым слоем асфальта мы обнаружили классики -- самые обычные, нарисованные мелом, с номерами внутри клеток. Вот только номера оказались странными -- 578, 579, 580... Мы оглянулись -- дорожка из клеток уходила вдаль, к парку культуры, который парк, а не метро. Мы посмотрели вперед -- и впереди тоже были клеточки.

Нет, мы не попрыгали, мы пошли, глядя под ноги с удвоенным интересом. Мимо магазинчика с клинскими колготками, мимо бывшего книжного "Прогресса", мимо поскромневшего "Распутина", нынче-без-баб, ларька с сосисками, ларька с книжками, банка, банка, банка... Номера в клетках мелькали, как версты на верстовых столбах: 1048... 2153... 2984... Форсировали Пироговку -- классики все не кончались. На Зубовской площади мы встали и дружно вытащили телефоны, пытаясь запечатлеть меловую перспективу и гадая, на каком закате она заканчивается. Попутно решили дойти до -- чего? вот именно поэтому и решили дойти, надо же узнать, где и чем кончаются классики.

Закрывшийся магазин, закрывшийся ресторан, закрывшийся банк, открывшаяся аптека, еще банк, еще аптека -- наконец по клеткам мы добрались до Неопалимовского. И тут классики свернули в переулок, и нам все сразу стало ясно: даже не дойдя до заветного "огня-котла", мы поняли, где он находится и кто, собственно, автор мелового марафона.

Ну да, естественно, мы поинтересовались, кто, когда и как это сделал. В ночь с пятницы на субботу, своими руками, за час с небольшим. На вопрос, сколько мелков извели, авторы ответить не смолиг -- не помнили. Продавцы "Бюро находок" -- они такие, творческие, на фига им сухие цифры.

ЗЫ: а закончились классики на 4996-й клетке.

КДПВ )
lunteg: голова четыре уха (ПВХ)
Фото Виталия Гуменюка, 1962
Жамкайте по превьюхе -- подгрузится большая картинка.

5307861_xlarge
lunteg: голова четыре уха (ПВХ)
Зимой занятий было немного: сидя у окна, отмечать в тетрадке крестиками особой формы количество машин, проехавших слева направо, справа налево или вовсе задом наперед, бывали и такие. Кормить голубей, высыпая через приоткрытую створку окна аккуратно нарезанные кубики черствого хлеба на козырек подъезда. Просматривать три утренние и одну вечернюю газеты, а также журналы "Коммунист" и "Огонек". И вроде все.

К апрелю дед слегка оживлялся и, сопровождаемый сыном, торжественно шествовал по весенней Плющихе в книжный магазин, тщательно обходя ручейки и лужи. Там, поприветствовав продавщиц (несмотря на редкие визиты, они помнили этого покупателя, и даже справлялись о его здоровье у других членов семьи, забегавших в книжный семь раз на неделе), дед покупал две тетрадки школьных контурных карт -- одну для восьмого класса, про СССР, и одну для девятого, про мир.

В контурных картах он каждый день цветными карандашами отмечал ход посевной кампании: отдельно для пшеницы и ржи, отдельно для всего остального -- гречихи, кукурузы, проса. И во всем мире тоже, хотя новости из-за рубежа доходили скупо и были печальными: выручали только страны социализма, а весь империалистический мир стабильно умирал от голода.
lunteg: голова четыре уха (ПВХ)
зеркало русской революции немножко огородили.

Фото0529

ждать

Oct. 31st, 2013 01:07 pm
lunteg: голова четыре уха (ПВХ)
Если пройти от нашего дома вверх по переулку до места, где сходятся три дороги, то вы окажетесь на "родительском углу". С самого начала, с 47-го года там отбывают повинность родители, ожидающие своих чад из дальних и не очень, но затянувшихся странствий. Ждут после школы, после кружков, после курсов, после институтов, пьянок, блядок... Весной, летом, осенью, зимой -- каждый вечер на родительском углу маячит кто-нибудь из моих соседей по дому. Все через это прошли, кто встречал, кого встречали, а теперь те, кого встречали -- с радостью или с упреками -- ждут уже своих детей.

В этот раз на углу маялся немолодой, лет пятидесяти, мужик из четвертого подъезда, с таким отчаянным выражением лица, что я даже притормозила, несмотря на тяжелые сумки. Ну, думаю, сейчас его дочке-то прилетит по первой категории -- но никаких дочек в округе не наблюдалось, только с горки тихонько брел сгорбившийся старичок: мужик внезапно встрепенулся и рванул навстречу старику с криком: "Папа! Ты где был? Ты где, я спрашиваю, был? Ты во сколько должен быть дома? А ты? Не стыдно? Я волнуюсь, я места не нахожу..." -- дед слабо оправдывался -- и мне показалось, что сейчас он схватит этого старика за ухо или за шкирку, как, бывало, хватали его самого, и поволочет домой...

А дома попросит показать дневник.
lunteg: голова четыре уха (ПВХ)
Сегодня в шесть, ну хорошо, хорошо, в шесть пятнадцать вечера в библиотеке на Ружейном рассказываю и показываю про издателя Мириманова. Желающие -- велкам.

КДПВ: это я всю ночь наизусть речь учила.

uporotaya-lisa_8451595_orig_
lunteg: голова четыре уха (ПВХ)
Стою у подъезда, жду, когда подвезут очередную партию Больших Зеленых Яблок (да, предыдущая партия уже сварена). Рядом сосед с верхнего этажа выгружает из замызганного белого "Москвича" (божж, а ведь когда-то он был такой молодой, крутой и с таким зашибенским авто; а по ночам слушал по кругу пластинку, привезенную с иностранщины -- "The Wall") какие-то мешки, коробки, сумки -- тоже, наверное, с дачи, -- и оттаскивает их волоком к подъезду. Волоком -- потому что старый уже. И вот на энной итерации из утробы пепелаца появляется и встает у заднего колеса машины чемодан. Чемодан с большой буквы Ч -- жестких форм, с металлическими уголками, кожаными ремнями, маленькими продолговатыми замочками -- мечта винтажников, а не чемодан. И размеров ровно таких, как надо, не мал и не велик. И ручка целая. Одним словом -- красавец. Я незамедлительно отвлекаюсь от обдумывания яблочной темы ("Куда девать еще десять кило Больших Зеленых Яблок") и начинаю прикидывать, как бы этот чемодан... ну, чтобы достался тем, кому нужен... Сосед, заметив, что я пристально рассматриваю его изрядно запылившееся имущество, кабанчиком -- откуда только прыть взялась -- кидается к чемодану, вцепляется в ручку и бормочет: и кому он такой сдался? вот только на дачу и с дачи таскаю. Вынесу на помойку, вынесу, вынесу... но не сейчас, не сейчас, не сейчас... -- последнее "не сейчас" он произносит в полный голос, еще раз оглядывается на меня и почти выкрикивает: потом вынесу! потом!
lunteg: голова четыре уха (ПВХ)


Внутри много всего очень интересного ФОТОГРАФИЯ КИНОТЕАТРА КАДР.

ЗЫ. Ну то есть уровень подбора материалов понятен, да? Круто же.

ЗЫЗЫ. И мой Баумгартен тоже.
lunteg: голова четыре уха (ПВХ)
У [livejournal.com profile] wlad11 опять красота: какая деталировочка застройки Мухиной горы, а?


Посмотреть на Яндекс.Фотках

(И еще в этом сете чудная Рига, еще не совсем обтурисченная и не особо обихоженная. Но это так, к слову.)
lunteg: голова четыре уха (ПВХ)
и мироздание тоже.



Теперь я знаю, где оно обитает. Кому с Дорогим Мирозданием лично пообщаться -- пишите, скину адрес.
lunteg: голова четыре уха (ПВХ)
Как во всяком анклавчика, географическом или людском, у нас есть все для удовлетворения потребности в разнообразии видов -- свой великовозрастный дурачок-коля, свои добрая баба-катя и скандальная баба-сима, пара трепетных аки лани старушек "из интеллигентных" и разухабистая дринч-команда у легендарной стекляшки или трех ступенек. То есть какое есть -- были, были лет так много назад, были и исчезли вместе с лавочками у подъездов, доминошниками во дворах, парусами сохнущих простыней, соседом, полеживающим под уже вросшим в землю "Запорожцем", а то и "Победой", одуванчиками и тополиным пухом... Нет, пух, конечно, остался.

Осталась и Мальвина. Кто и когда наделил ее этим банальнейшим и нелогичным прозвищем -- неизвестно. Женщина, точнее, девушка без возраста со свалявшимися напергидроленными локонами появилась на П. лет десять назад. Тогда она выглядела вполне презентабельно: тщательный, хотя и немного ярковатый, макияж, худощавая фигурка в недешевом прикиде. Картину слегка портили шубка из искусственного меха посреди июльского зноя и мятая ярко-розовая лента, перехватывавшая светлую шевелюру. И немигающий взгляд огромных серых глазищ с крошечными зрачками --

Кутаясь в шубку, Мальвина то подчеркнуто независимо стояла у продуктового, то выплывала из подъезда не самого простецкого дома, невольно заставляя задуматься, а кто и зачем ее туда пустил, то, нахохлившись, сидела на лавочке во дворе поликлиники -- как раз там, где мамки, выгуливающие потомство, выдергивали у своих чад из рук выкопанные в песочнице инсулиновые карандашики.

Мальвина была игловая и была местная. За чей счет она жила, читай кололась, было понятно, но не слишком интересно. Зимой она пропадала, будто впадала в спячку, и снова появлялась на улице в конце мая, среди седых одуванчиков и тополиного пуха, все с тем же колючим неподвижным взглядом, упиравшимся в каждого встречного и не видящим его. Мы радовались ей, как радуются приметам весны...

В последние годы она, конечно, заметно сдала. Исчезла нарядная розовая лента, локоны повисли несвежими сосульками. Элегантные туфли сменились сперва простецкими кроссовками, а намедни девушка дефилировала по П. в спортивных сандалиях поверх мужских носков -- конечно, не слишком корректный способ оценить степень падения, но знали бы вы, какой модницей и аккуратисткой она была в начале своей героиновой карьеры.

Сегодня она шла мне навстречу, как всегда глядя в упор и не замечая, и я увидела, что вся правая половина лица у нее покрыта мелкими коричневатыми синяками, вот как у яблок бывают битые бока. И еще она никогда не оглядывается.
lunteg: голова четыре уха (ПВХ)
Только обитатели Нерезиновска в состоянии оценить это:

lunteg: голова четыре уха (ПВХ)
С такой жизнью заделаешься штатным подписантом.

Некоторое время назад я с удивлением обнаружила, что продуктовый магазин в доме Баумгартена, который Плющиха, 53, внезапно закрылся на ремонт. Перед этим примерно сутки в нем был технический перерыв, а около входа кантовалась милицейская машина. Небось, рейдерский захват, подумала я, будучи человеком, пережившим девяностые, -- и, в общем, не ошиблась.

В прошлую пятницу на двери хозяйственного магазинчика, принадлежащего тому же хозяину, появилось вот такое объявление: можно читать, можно не читать, результат один: что-то не то с документами аренды, что позволило арендодателю стремительно вышибить арендатора. Ну как "не то", скорее -- состояние дышла, куда повернешь -- и так далее. И теперь вот дело в арбитраже, а в магазинчике собирают подписи в защиту.

Фото0311

Ну, я пошла и подписала: потому что для меня это был действительно удобный магазин действительно шаговой доступности, с приемлемым набором продуктов вполне годного качества. На просрочку я там не напарывалась ни разу (в отличие от магазинов на букву "М", буйно цветущих по переулкам), винище там находилось годное, да и вообще было заметно, что для хозяина это не просто "торговая площадь", а именно что "дело", которое он поддерживал и развивал в меру своих сил: пекаренку прикупил, поставщиков подбирал -- несетевых, опять же пельмени с олениной... больше нигде не попадались. Нет, не могу я про этот магазин придумать ни одного плохого слова.

Понятно, что вместо продуктового, по истечении обязательного срока, откроется очередной бутик или салон красоты. И традиция булочной на этом самом месте, в этом самом доме -- прервется (не знаю, что меня пугает больше -- переть литр молока с другого конца Плющихи или вот эта самая прервавшаяся традиция). Да и на фига нам салон красоты, мы и так все из себя красивые.

Кажется, все, что могла сказать, я сказала. Хотя нет, вот еще: почему вот прям щас умирает все, что производило хоть какое-то впечатление живого? Все, во что вкладывался труд? Обидно и даже оскорбительно.

Так что, кому не лень и не западло, зайдите на Плющиху, 53 с угла, и попросите подписной лист -- не знаю, что решат эти подписи, но может?

И еще: здесь иногда пробегают журналисты из наших околоточных газет -- Хамовников там, ЦАО. Вы не хотите вмешаться? Закрывается-то магазин из числа тех самых "магазинов шаговой доступности", о которых столько трындит управская и окружная пресса, сопровождая сие сентенцией "москва для жизни".
lunteg: голова четыре уха (ПВХ)
Выйдешь, бывало, за хлебушком, а вокруг -- город высокой культуры быта:

На остановках, если какой бомж и приляжет, то не просто так, а с подушкой.



Искусство везде, и даже под ногами:



И даже бумажки на заборах не просто так --
а минутка поэзии )

April 2018

S M T W T F S
1234 567
891011121314
15161718192021
22232425262728
2930     

Syndicate

RSS Atom

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated Jun. 14th, 2025 12:57 pm
Powered by Dreamwidth Studios